Неточные совпадения
— Молчи ж, говорят тебе, чертова детина! — закричал Товкач сердито, как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному повесе-ребенку. — Что пользы знать тебе, как выбрался?
Довольно того, что выбрался. Нашлись люди, которые тебя не выдали, — ну, и будет с тебя! Нам еще немало ночей скакать вместе. Ты думаешь, что пошел за
простого козака? Нет, твою голову оценили в две тысячи червонных.
— Не сердись, — сказал Макаров, уходя и споткнувшись о ножку стула, а Клим, глядя за реку, углубленно догадывался: что значат эти все чаще наблюдаемые изменения людей? Он
довольно скоро нашел ответ,
простой и ясный: люди пробуют различные маски, чтоб найти одну, наиболее удобную и выгодную. Они колеблются, мечутся, спорят друг с другом именно в поисках этих масок, в стремлении скрыть свою бесцветность, пустоту.
— Как же я могу помочь, когда не знаю ни твоего горя, ни опасности? Откройся мне, и тогда
простой анализ чужого ума разъяснит тебе твои сомнения, удалит, может быть, затруднения, выведет на дорогу… Иногда
довольно взглянуть ясно и трезво на свое положение, и уже от одного сознания становится легче. Ты сама не можешь: дай мне взглянуть со стороны. Ты знаешь, два ума лучше одного…
Он смотрит всякий раз очень ласково на меня своим
довольно тупым,
простым взглядом и напоминает какую-нибудь безусловно добрую тетку, няньку или другую женщину-баловницу, от которой ума и наставлений не жди, зато варенья, конфект и потворства — сколько хочешь.
Проще ничего быть не может: деревянная,
довольно большая зала, без всяких украшений, с хорами.
К Вере Павловне они питают беспредельное благоговение, она даже дает им целовать свою руку, не чувствуя себе унижения, и держит себя с ними, как будто пятнадцатью годами старше их, то есть держит себя так, когда не дурачится, но, по правде сказать, большею частью дурачится, бегает, шалит с ними, и они в восторге, и тут бывает
довольно много галопированья и вальсированья,
довольно много
простой беготни, много игры на фортепьяно, много болтовни и хохотни, и чуть ли не больше всего пения; но беготня, хохотня и все нисколько не мешает этой молодежи совершенно, безусловно и безгранично благоговеть перед Верою Павловною, уважать ее так, как дай бог уважать старшую сестру, как не всегда уважается мать, даже хорошая.
После этого Кирсанов стал было заходить
довольно часто, но продолжение прежних
простых отношений было уже невозможно: из — под маски порядочного человека высовывалось несколько дней такое длинное ослиное ухо, что Лопуховы потеряли бы слишком значительную долю уважения к бывшему другу, если б это ухо спряталось навсегда; но оно по временам продолжало выказываться: выставлялось не так длинно, и торопливо пряталось, но было жалко, дрянно, пошло.
Сверх того,
довольно часто встречались личности, которые, очевидно, не понимали истинного смысла самых
простых молитв; но и это следует отнести не к недостатку религиозности, а к умственной неразвитости и низкому образовательному уровню.
Моя книжка ни больше ни меньше, как
простые записки страстного охотника и наблюдателя: иногда
довольно подробные и полные, иногда поверхностные и односторонние, но всегда добросовестные.
Вообще журавль
довольно осторожная птица, и к журавлиной стае подъехать и даже подкрасться очень мудрено, но в одиночку или в паре, особенно если найдешь их около тех мест, где они затевают гнездо, журавли гораздо смирнее, и на
простой телеге или охотничьих дрожках иногда подъехать к ним в меру ружейного выстрела.
Сын Андрея, Петр, Федоров дед, не походил на своего отца: это был
простой степной барин,
довольно взбалмошный, крикун и копотун, грубый, но не злой, хлебосол и псовый охотник.
Нас везут к исполнению приговора; сверх того, как кажется, нам будет какая-то работа, соединенная с заключением в остроге, — следовательно, состояние гораздо худшее
простых каторжных, которые, хотя и бывают под землей, но имеют случай пользоваться некоторыми обеспечениями за доброе поведение и сверх того помощью добрых людей устроить себе состояние
довольно сносное.
Иногда, не
довольно тепло одетый, я не чувствовал холода наступающего ноября и готов был целый день
простоять, прислонив лицо к опушенной инеем сетке, если б мать не присылала за мною или Евсеич не уводил насильно в горницу.
По тогдашнему
простому времени, и этого было
довольно.
— Послужил — и будет! — говорил неизвестный голос, — и заметь, я ни о чем никогда не просил, ничего не, ждал… кроме спасиба!
Простого, русского спасиба… кажется, немного! И вот… Но нет,
довольно,
довольно,
довольно!
— А вот же вам в наказание и ничего не скажу дальше! А ведь как бы вам хотелось услышать? Уж одно то, что этот дуралей теперь не
простой капитан, а помещик нашей губернии, да еще
довольно значительный, потому что Николай Всеволодович ему всё свое поместье, бывшие свои двести душ на днях продали, и вот же вам бог, не лгу! сейчас узнал, но зато из наивернейшего источника. Ну, а теперь дощупывайтесь-ка сами; больше ничего не скажу; до свиданья-с!
— Не мне, последнему из граждан нижегородских, — отвечал Минин, — быть судьею между именитых бояр и воевод;
довольно и того, что вы не погнушались допустить меня,
простого человека, в ваш боярский совет и дозволили говорить наряду с вами, высокими сановниками царства Русского. Нет, бояре! пусть посредником в споре нашем будет равный с вами родом и саном знаменитым, пусть решит, идти ли нам к Москве или нет, посланник и друг пана Гонсевского.
Женитьба приемыша не произвела почти никакого изменения в хозяйстве рыбака. Порядок, заведенный Глебом тридцать лет назад, без всякого сомнения, не мог пошатнуться от такой маловажной причины. Вообще говоря, в крестьянском быту сноха занимает
довольно жалкую роль, особенно в первое время. Нужны какие-нибудь особенные благоприятные обстоятельства или с ее стороны, или со стороны мужниной родни, чтобы житье ее в доме разнилось от житья
простой работницы.
Итак, я больше никому не писал, но с возмущением и безрезультатно ждал писем еще месяца три, пока не додумался до очень
простой вещи: что у всех
довольно своих дел и забот, кроме моих.
В сущности, впрочем,
простое сравнение тогдашних русских порядков с тем, что Петр имел случай увидать за границей, могло послужить ему
довольно ясным указанием, на что отныне должна быть устремлена его деятельность.
Хвостуша всегда бывает длиннее морды, и прутья, для нее употребляемые, потолще; к хвосту ее, и также к двум концам нижней стороны привязываются
довольно тяжелые камни для погружения и плотного лежанья хвостуши на дне, ибо она ничем другим на нем не утверждается; к тому же ставится всегда на самом быстром течении, или, лучше сказать, падении, воды, потому что только оно может захлестать, забить рыбу в узкую часть, в хвост этой
простой снасти, где, по тесноте, рыбе нельзя поворотиться и выплыть назад, да и быстрина воды мешает ей сделать поворот.
Должник устроен
довольно затейливым образом: другой коней его прикрепляется к железному прутику, вершка в два с половиной длиною; прутик просовывается весьма свободно в круглое отверстие костяной дощечки, просверленной на средине (длиною вершка в два, а шириною в палец] и держится в дощечке на широкой шляпке, какая бывает у большого гвоздя; к обоим концам косточки прикреплен своими концами ремешок (в четверть длиною), вытянутый посредине кверху; он составляет острый треугольник, которому основанием служит дощечка; к верхнему острому углу ременного треугольника привязываются
простою петлею обе опутинки; стоит дернуть за их концы — петля развяжется, и ястреб может лететь.
Эльчанинов повиновался ей, и первым его делом было — выйти на балкон. Лицо его горело. Несколько минут
простоял он, наклонившись над перилами, и, как бы желая освежиться от внутреннего волнения, вдыхал
довольно свежий воздух, потом улыбнулся, встряхнул волосами и весело возвратился в гостиную.
«Впрочем, — замечает Грибовский, — государыня говорила по-русски
довольно чисто и любила употреблять
простые и коренные русские слова, которых она множество знала» («Записки» Грибовского, стр. 41).
Простояв несколько минут на одном месте и видя, что уже нет никакой возможности вернуться назад, Павел быстро пошел по зале; решившись во что бы то ни стало не конфузиться, и действительно, войдя в гостиную, он
довольно свободно подошел к Кураеву и произнес обычное: «Честь имею представиться».
Я тоже говорил, что ученье свет, что образование необходимо, но для
простых людей пока
довольно одной грамоты.
Вопрос, милостивые государи, для
простого человека
довольно затруднительный, но я, нечего делать, начал и рассказал, как писано в Новегороде звездное небо, а потом стал излагать про киевское изображение в Софийском храме, где по сторонам бога Саваофа стоят седмь крылатых архистратигов, на Потемкина, разумеется, не похожих; а на порогах сени пророки и праотцы; ниже ступенью Моисей со скрижалию; еще ниже Аарон в митре и с жезлом прозябшим; на других ступенях царь Давид в венце, Исаия-пророк с хартией, Иезекииль с затворенными вратами, Даниил с камнем, и вокруг сих предстоятелей, указующих путь на небо, изображены дарования, коими сего славного пути человек достигать может, как-то: книга с семью печатями — дар премудрости; седмисвещный подсвечник — дар разума; седмь очес — дар совета; седмь трубных рогов — дар крепости; десная рука посреди седми звезд — дар видения; седмь курильниц — дар благочестия; седмь молоний — дар страха божия.
— Да, это пышно, а у них, у немцев, хороша экономия и опрятность. В старину тоже было
довольно и справедливости: в Берлине раз суд в пользу
простого мельника против короля решил. Очень справедливо, но все-таки они немцы и нашего брата русака любят переделывать. Вот ты и смотри, чтобы никак над собою этого не допустить.
— О да, очень
довольно одного этого крохотного кусочка, чтобы исчезло все и навсегда. Весь мир исчезнет: не будет ни сожалений, ни уязвленного самолюбия, ни упрека самому себе, ни людей, ненавидящих и притворяющихся добрыми и
простыми, людей, которых видишь насквозь и презираешь и перед которыми все-таки притворяешься любящим и желающим добра. Не будет обмана себя и других, будет правда, вечная правда несуществования.
Он поминутно обегал весь кружок, обступивший Шумкова, и так как был мал, то становился на цыпочки, хватал за пуговицу встречного и поперечного, то есть из тех, кого имел право хватать, и все говорил, что он знает, отчего это все, что это не то чтобы
простое, а
довольно важное дело, что так оставить нельзя; потом опять становился на цыпочки, нашептывал на ухо слушателю, опять кивал раза два головою и снова перебегал далее.
В избушке, где я ночевал, на столе горела еще
простая керосиновая лампочка, примешивая к сумеркам комнаты свой убогий желтоватый свет. Комната была
довольно чистая, деревянные перегородки, отделявшие спальню, были оклеены газетной бумагой. В переднем углу, около божницы, густо пестрели картинки из иллюстраций, — главным образом портреты генералов. Один из них был Муравьев-Амурский, большой и в регалиях, а рядом еще вчера я разглядел два небольших, скромных портрета декабристов.
Корвет
простоял в Бресте восемь дней. Матросы побывали на берегу. Боцман Федотов, по обыкновению разрядившийся перед отъездом на берег, вернулся оттуда в значительно истерзанном виде и довольно-таки пьяный, оставленный своими товарищами: франтом фельдшером и писарем, которые все просили боцмана провести время «по-благородному», то есть погулять в саду и после посидеть в трактире и пойти в театр.
— Возможно ли?
Простая крестьяночка! Какое нежное, прелестное и грациозное дитя! — чуть слышными возгласами восторга доносилось до ушей Дуни. Эти возгласы скорее смущали, нежели радовали ее… Уже само появление ее под столькими взглядами чужих глаз и страх, что вот-вот выскочит из ее памяти
довольно длинный монолог доброй феи, и туманный намек Нан на какую-то близкую радость, все это вместе взятое несказанно волновало Дуню.
Довольно странно было, что эта неожиданная находка, однако, очень мало их поразила: и Евангел, и Форов как будто находили, что этого надо было ждать и майор наконец даже высказал такую мысль, которая со стороны его собеседника вызвала только
простой вопрос...
В сущности, он
довольно дешевый мошенник, немного больше
простого карманника, и ничего нового не сказал Мне; он не только человекоподобен, но и умоподобен, и оттого так яростен его презрительный смех над истинным рацио.
Пять недель работая среди них, каждым шагом доказывая свою готовность помогать и служить им, я не смог добиться с их стороны
простого доверия; я принуждал их верить себе, но
довольно было рюмки водки, чтоб все исчезло и проснулось обычное стихийное чувство.
Они с мужем предложили мне у них обедать, на что я согласился только на условиях платного пансионера. При ней состояла ее сестра, не первой молодости девушка, Анна, свежая,
довольно даже эффектная, очень
простая и неглупая, с юмором.
Для меня как начинающего писателя, который должен был совершенно заново знакомиться с литературной сферой, дом Писемских оказался немалым ресурсом. Они жили не открыто, но
довольно гостеприимно. С А.Ф. у меня установились очень скоро
простые хорошие отношения и как с редактором. Я бывал у него и не в редакционные дни и часы, а когда мне понадобится.
Белые, из
простого полотна, низко опущенные занавесы с широкими шерстяными басонами и такою же бахромою, отнимали много света у этой и без того уже
довольно мрачной комнаты.
Сидела она на диване, что-то в роде турецкого, но
довольно жестком, обитом самым
простым полосатым тиком, стоявшем возле лежанки из старинных изразцов, на которой стояли бутылки с закисавшим уксусом домашнего приготовления.
Таким образом вышло
довольно странное и любопытное в то же время явление:
простая, необразованная женщина-крестьянка успела подчинить себе железный характер графа, могущественного вельможи в государстве.
«
Простой гроб и один священник…
довольно для напутствования его праха в ту землю, из которой он взят».
Первые визиты были сделаны к Бахметьевой на другой же день после того, как коляска могущественного графа
довольно долго
простояла у подъезда ее квартиры.
В это время Даша стояла посреди небольшой полутемной комнаты, единственное окно которой упиралось в стену соседнего дома, заставленной наполовину шкафами, с
довольно убогой обстановкой в виде
простой железной, с жестким стружковым матрасом, постелью, с поломанным умывальником и кривоногим столом.
— Я вам верю, Вадим Петрович, — сказала она и выпрямилась. — Доверие ваше очень ценно. Много ли вы меня знаете? Как
простые люди говорят, без году неделя… Ваша болезнь сблизила нас, это точно… Я к вам, втихомолку, присматривалась… Вы для меня стали понятны…
довольно скоро. Вам не хорошо жилось там, в Париже. Сухо, материально. А между тем в вас сидит совсем не такой…
Так кончила свой воспитательный курс на земле эта фефёла, которая мне кажется
довольно обыкновенною русскою женщиной, которая никого не погубила и себя усовершила в земной жизни, но в этом ей ничего не помог ни литератор, которого она любила, ни
простой человек, который ее любил. Но она была хороша для всех, ибо каждому могла подать сокровища своего благого сердца. Если бы писатель жил долго, я думаю, что он бы ею наскучил и она окончила бы свою жизнь гораздо хуже.
Ну, война и война, — конечно, не обрадуешься и в ладоши бить не станешь, но все дело довольно-таки
простое и бывалое… давно ли была хоть бы та же японская?
За этим следует другая встреча. На сей раз отец Фока встречает опять того же митрополита Филарета, но уже
довольно много лет спустя, именно в 1845 году, — а отец Фока теперь уже не
простой молодой священник, а благочинный.
И почему моя тревога и нервность выродились именно в эту фигуру, правда,
довольно мрачную, но
простую и обыденную и никакого отношения к моим догадкам не имеющую?